Бараш из Смешариков норм. Ну, Каркарыч тоже впринципе ничего.
Этот, ёпт, Фалос или как там его. Ну он ещё сказал что-то вроде : всё происходит из воды.Его советую
Героклит. Что вверху, то и внизу. Каждый день в этом убеждаюсь.
Кант, Камю, Сартр, Шопенгауэр.
Я пока не так много знаю и не так много философов читал, но из того, что пока имею, могу назвать Платона (среднего периода), Аристотеля, Августина, Фому Аквинского – его я, правда, не читал, но знаю по лекциям – и, пожалуй, Декарта.
>пока не так много знаю и не так много философов читал
Чувствуется.
На меня больше всего повлияли великие украинские философы Платончук, Кантович и Расселенко.
Иисус Христос, Альберт Эйнштейн и Никколо Паганини.
Вот этот хуй.
чел тупо пересоздал фалосософию из-за того, что её не читал +ахуенный препод в виже Бертрана Рассольчика с огурцами
https://infoselection.ru/infokatalog/religii-i-ucheniya/filosofiya/item/616-100-velikikh-filosofov#fl7
Нравится то, как они разъебывали всех своих современников. Тропы скептиков до сих пор не опровергнуты. Лолъ, те же тропы Энесидема ставят под сомнение весь эмпиризм. Да и этика мне нравится.
2. Протагор. Тоже крутой дед. Тоже многих разъебывал и троллил.
3. Сократ. Охуенный и точка.
4. Лао Цзы.
>Скептики античные от Пиррона до Секста.
>Лао Цзы.
Интересный подбор.
Переоценённые:
-- Делёз. Его хуебору просто невозможно читать, из раза в раз, из раза в раз одно и то же, одно и то же, постоянное хождение по кругу. Излишнее ничем не обоснованное пролайферство. Притягивает за уши все взяглды, всех интерпретируемых философов (Ницше и Арто), бьёт палкой соломенные чучела тех, кто ему не нравится. Всё кроме книги о Ницше дико нудное, КиШ это вообще шизофазия голового короля.
-- Услышал у Ежи Сармата что переоценён Фуко. Идеи Фуко мне нравятся и его методы, но пишет он невероятно нудно. Не сранвить, конечно, даже с Генеалогией морали Ницше. Вообще многие последователи Ницше в философии пишут очень нудно, тогда как Ницше за это критиковал Платона (хотя тот НАМНОГО менее унылый чем фуко и делёз)
-- Ник Лэнд. Чел интересный, но ажиотаж вокруг него вызван лишь заумью. Если бы писал нормально - был бы забыт и задвинут на второй план после спекреалистов.
-- Батай. Переоценён в узких кругах, по сути у него есть только одна идея непроизводительной траты, остальное творчество вращается вокруг фекалий и т.п.
-- Негерестани. Пишет эпично, за что и прославился. Если писал нормально - его циклонопедия уместилась бы на трёх листах (sarcasm).
-- Деррида. Из того же эшелона. Нихуя стоящих идей.
-- У Ницше переоценена только одна грань: его приспешники постоянно ковыряются в христианском трупе вместо того, чтобы бороться с реальными, сильными врагами. На эт, просто смешно смотреть в современном мире.
Недооценённые:
-- Жан Бодрийяр. По сути в точности описал современный мир во всех его отношениях, злокачественное исчезновение фундаментальной реальности; читать его невероятно захватывающе; отдельного упомянания заслуживает его взгляд на искусство и его деградацию. В пессимистичных кругах его почему-то не принимают за своего, хотя во время прочтения общества потребления лично меня накрыла депрессия
-- Шопенгауэр. Ему отводят второй план за Ницше из-за того, что не хочется внимать пессимистичные идеи. В "Афоризмах" по сути ответил на все бытовые вопросы: счастье, финансы, любовь, семья, всё описал ПРЕДЕЛЬНО РЕАЛИСТИЧНО, даже не к ему придраться. Опередил блэкпилл на 200 лет; эту книгу должны преподавать в школах.
-- Лиготти. Сам называет себя писателем, но его Заговор это просто пессимистический манифест XXI века, где задаются самые неудобные вопросы жизнеблядкам, а также поднимаются интересные темы, которые остаются забытыми нормисными изимодными философами.
-- Спиноза. Не сказал бы, что сильно недооценён. Стоит за некоторыми этическими представлениями Ницше и Делёза, вынес человека с трансцендентного уровня на уровень объектов.
-- Штирнер. Написал очень много годноты, по пути разъебав либерализм, христианство, социализм; через весь труд, как не удивительно, просвечивает горделивое "я". Сильный и мотивирубщий труд, к сожалению, оцениваемый только узким кругом читателей.
-- Эвола. Очень малопопулярен, не котируется в академических кругах (как и все вышеперечисленные писатели). Через его треды прёт мощь и сила, а "Метафизика пола" должна стать обязательной при получении образования какого-нибудь семейного психолога, он там сорвал покровы.
Лао Цзы не был скептиком, выбивается на общем фоне. Но, с другой стороны: «Нет знания; вот почему я не знаю ничего».
>Нет знания; вот почему я не знаю ничего.
Та ну, не по скептически. Скептики не утверждали, что знаний нет. Да и Протагор(хотя, хз) с Сократом тоже не скептики. Тут, скорее, скептики выделяются на общем фоне.
Да не особо как-то. Они же не утверждали, что подлинные знания возможны. Есть лишь мнения и сомнения.
Скептицизм тоже разный бывает (бывает "сильный", бывает "слабый")...
Пусть не заблуждаются: великие умы - скептики. Заратустра - скептик. Крепость, свобода, вытекающие из духовной силы и её избытка, доказываются скептицизмом. Люди убеждения совсем не входят в рассмотрение всего основного в ценностях и отсутствии таковых. Убеждение - это тюрьма. При нём не видишь достаточно далеко вокруг, не видишь под собой: а между тем, чтобы осмелиться говорить о ценностях и неценностях, нужно оставить под собой, за собой пятьсот убеждений... Дух, который хочет великого, который хочет также иметь и средства для этого великого, по необходимости будет скептик. Свобода от всякого рода убеждений - это сила, это способность смотреть свободно... Великая страсть, основание и сила бытия духа ещё яснее, ещё деспотичнее, чем сам дух, пользуется всецело его интеллектом: она заставляет его поступать, не сомневаясь; она даёт ему мужество даже к недозволенным средствам; она разрешает ему при известных обстоятельствах и убеждения. Убеждение как средство: многого можно достигнуть только при посредстве убеждения. Великая страсть может пользоваться убеждениями, может их использовать, но она не подчиняется им - она считает себя суверенной. - Наоборот: потребность в вере, в каком-нибудь безусловном Да или Нет, в карлейлизме, если позволительно так выразиться, - есть потребность слабости. Человек веры, “верующий” всякого рода, - по необходимости человек зависимый, - такой, который не может полагать себя как цель и вообще полагать цели, опираясь на себя. “Верующий” принадлежит не себе, он может быть только средством, он должен быть использован, он нуждается в ком-нибудь, кто бы его использовал. Его инстинкт чтит выше всего мораль самоотвержения; всё склоняет его к ней: его благоразумие, его опыт, его тщеславие. Всякого рода вера есть сама выражение самоотвержения, самоотчуждения... Пусть взвесят, как необходимо большинству что-нибудь регулирующее, что связывало бы их и укрепляло внешним образом, как принуждение, как рабство в высшем значении этого слова, - единственное и последнее условие, при котором преуспевает слабовольный человек, особенно женщина, - тогда поймут, что такое убеждение, “вера”. Человек убеждения имеет в этом убеждении свою опору. Не видеть многого, ни в чём не быть непосредственным, быть насквозь пропитанным духом партии, иметь строгую и неуклонную оптику относительно всех ценностей - всё это обусловливает вообще существование такого рода людей. Но тем самым этот род становится антагонистом правдивости, - истины... Верующий не волен относиться по совести к вопросу об “истинном” и “неистинном”; сделайся он честным в этом пункте, это тотчас повело бы его к гибели. Патологическая обусловленность его оптики из убеждённого человека делает фанатика - Савонаролу, Лютера, Руссо, Робеспьера, Сен-Симона, - тип, противоположный сильному, ставшему свободным духу. Но величавая поза этих больных умов, этих умственных эпилептиков, действует на массу, - фанатики живописны; человечество предпочитает смотреть на жесты, чем слушать доводы...
Мы, имморалисты! - Этот мир, который близок нам, в котором нам суждено бояться и любить, этот почти невидимый, неслышимый мир утонченного повелевания, утонченного повиновния, мир, где царствует «почти» во всех отношениях, крючковатый, коварный, колючий, нежный, - да, он хорошо защищен от грубых зрителей и фамильярного любопытства! Мы оплетены крепкой сетью и кожухом обязанностей и не можем выбраться оттуда - в этом именно и мы, даже мы, суть «люди долга»! Порою, правда, мы танцуем в наших «цепях» и среди наших «мечей»; чаще же, и это тоже правда, мы скрежещем зубами под их тяжестью и мечемся нетерпеливо в сознании таинственной суровости нашего жребия. Но мы можем делать что угодно: болваны и очевидность говорят против нас - «это люди без чувства долга», - болваны и очевидность всегда против нас!
Честность - допустим, что это наша добродетель, от которой мы не можем избавиться, мы, свободные умы, - так что же, будем работать над этой единственно оставшейся у нас добродетелью со всей злобой и любовью, будем неустанно «совершенствоваться» в ней: пусть некогда блеск ее озарит, подобно позолоченной лазурной насмешливой вечерней заре, эту стареющую культуру с ее тупой и мрачной серьезностью! И если, однако, наша честность в один прекрасный день устанет и начнет вздыхать, и протянет члены, и найдет нас слишком суровыми, и захочет, чтобы ей сделалось лучше, легче, чтобы с ней обращались мягче, как с приятным пороком, - останемся все-таки суровыми, мы, последние стоики! и пошлем ей на помощь всю свойственную нам чертовщину - наше отвращение ко всему грубому и приблизительному, наше «nitimur in vetitum», наше мужество авантюристов, наше изощренное и избалованное любопытство, нашу тончайшую, переодетую до неузнаваемости духовную волю к власти и покорению мира, волю, которая алчно реет и носится над всеми царствами будущего, - придем на помощь нашему «Богу» со всеми нашими «чертями»! Очень вероятно, что из-за этого нас не узнают и перепутают с другими, - но что в этом! О нас скажут: «их «честность» - это их чертовщина, и ничего более!» что в этом! И даже если бы это было справедливо! Разве не были до сих пор все боги такими канонизированными, перекрещенными чертями?.. И что же знаем мы в конце концов о себе? И как называется тот дух, который ведет нас (все дело в названиях)? И сколько духов таим мы в себе? Позаботимся же о том, мы, свободные умы, чтобы наша честность не сделалась нашим тщеславием, нашим нарядом и роскошью, нашей границей, нашей глупостью! Каждая добродетель тяготеет к глупости, каждая глупость - к добродетели; «глуп до святости», говорят в России, - позаботимся же о том, чтобы не сделаться в конце концов от честности святыми и скучными! Разве жизнь не слишком коротка, чтобы скучать! Ведь нужно верить в вечную жизнь, чтобы...
>Эвола
Фашик, ебанат, метафизик-долбаеб, консерва и что хуже всего нормис
Я не смог осилить даже 100 страниц его Метафизики пола, это просто долбоебизм и оккультная шизофрения, посыпанная ебейшим количеством непрозначных намеков на "все пидорасы, один я охуенен"
>Шопенгауэр
Переоценен
>Штирнер
Не читал, но вроде как база
Купил Трактат, думал прочту в поезде, но по факту одни абстрактные афоризмы без пояснений. Как читать-то???
>Переоценённые
>Недооценённые
Это всё вкусовщина и всякая подоплёка проталкивания и ошельмования по выбору.