Алсо, раз уж такой тред складывается, вот такое мнение выскажу. Месяц назад видел тред неосиляторов Хэмингуэя. Тут уже упоминалась связь слога «Постороннего» со слогом Хэма. Я хочу немного развить эту тему, по своим, и не только, наблюдениям, и, опять же, субъективному мнению.
Судя по тому треду, от Хэминугэя ждали охуительных историй а-ля Ремарк. Так же следует добавить про заебавшую уже привычку примерять на Хэма «потерянное поколение». Ну и форс его в Совке. На мой же взгляд, Хэмингуэй очень непростой писатель и в одну кучу с Ремарком его мешать не стоит. Во-первых, он же тусовался с Гертрудой Стайн и Эзрой Паундом, а позже и с тем самым Джеймсом «Улиссом». О чем это говорит? Как писатель он взращивался в атмосфере модернизма, что уже интересно.
Попробую пояснить за Хэмингуэевский стиль. То, что Хэм работал корреспондентом и перенял оттуда телеграфный стиль это общее место. Но стал бы он просто так, бездумно, по привычке, использовать его? Думаю, нет. Он подвел под него такие идеи: антиинтеллектуализм – он терпеть не мог писателей-умников (из-за чего потом отдалился от модернистов); антиэмоциональность – по Хэму, вычурные, книжные эмоции давно уже стали лицемерием, фикцией, поэтому Хэм крайне редко использует прилагательные и описания чувств; почти отсутствие причинно-следственных связей, мир как нагромождение событий (особенно в ранней прозе), которые случаются с героем – это, на мой взгляд, самый интересный момент. Хэм – абсурдист. Человек в его мире – одинокое существо посреди бессмысленного, непостижимого мира. И герои его стоически стараются не поддаться искушению «романтизировать», подвести мир под какую-либо систему – они просто существуют, стараясь находить хорошее в повседневности (вспомните, как подробно он зачастую описывает удовольствие, получаемое от хорошей пищи). Так что Хэмингуэй, на мой взгляд (хоть и звучит как ересь), это абсурдист, который совершил «скачок» в эпикурейство. Сумбурно все это вышло, попробую разобрать некоторые его произведения.
В «Фиесте» два героя: положительный (Джейк) и отрицательный (Роберт Кон). Тему импотентности я, пожалуй, спишу на метафору невозможности любви Джейка к Брэт, да и вообще невозможности двум людям быть вместе. В целом: Джейк не объясняет мир, который оставил его калекой (оцените же тонкоту – отобрал возможность «любить»). Он просто таскается по миру, получает удовольствие от выпивки, корриды, еды, рыбалки, хоть и чувствует (экзистенциальную?) тоску. Что же делает Роберт Кон? Сама книга начинается с того, что Кон, будучи еще студентом, выстраивает теорию «я еврей, меня будут обижать» и начинает заниматься боксом. То есть, он придумал себе, что мир каким-то образом с ним взаимодействует. Когда Джейк спросил у сокурсников Кона – помнят ли они его? - никто не вспомнил. То есть, что бы себе ни придумал Кон, как бы ни «романтизировал» мир (всю книгу он этим будет заниматься – «мне нужно поехать туда-то, там мне будет лучше», например), но в итоге миру абсолютно похуй на него. Далее эти темы в романе развиваются и взаимодействуют. Мне кажется, кратко мировидение сформулировал Хэм в пресловутом «Старике и море». Старик отправляется в море – некую необъяснимую субстанцию, которая является аллегорией на мир вообще. Старик терпит в этом мире сокрушительное и бессмысленное (какую бы мораль из него не пытались выжать) поражение. Та же тема, кстати, и в «Прощай, оружие», и в «Островах в океане» тоже присутствует. Да, старику хуево, он еле жив остался, но что он может поделать с тем, что мир необъясним и в любую минуту может отобрать у тебя все самое ценное? Причем отобрать не в наказание или назидание, а просто так, бессмысленно. Но старик все равно живет, ведь к тому же у него есть мальчик, о котором он вспоминает все время в море. Много больно букв вышло, заканчиваю.
